Игорь Верник: «Улыбка - обман. На самом деле я очень мрачный»
Игоря Верника знают все. Ну или почти все. Он ведет телепередачи, снимается в кино, играет на сцене МХТ…
Но мы поговорили с актером о той стороне его жизни, которая все это время находилась в тени. Как оказалось, Игорь с детства ведет дневник, с юности пишет стихи и ироничные рассказы. И вот наконец он решился все это опубликовать, выпустив книгу, которую назвал «Брошенные тексты».
«ВОСПОМИНАНИЯ НА МЕНЯ СВАЛИЛИСЬ… В ВИДЕ КАРТОННОЙ КОРОБКИ»
— Игорь, что для вас значит эта книга? Долго сомневались, прежде чем ее выпустить?
— Это важное событие в моей жизни. Пишу я стихи, заметки, веду дневники, строчу какие-то тексты… Об этом знают только мои близкие люди. И изначально заявлять о своем увлечении на большую аудиторию я даже не собирался. Однако как-то этот маховик раскрутился, вдруг все собралось... Мне много раз предлагали издать книгу моих впечатлений, знакомств, описания моего жизненного пути. А мне все казалось, что такое надо писать, когда ты уже лег на кушетку полубездыханный и начинаешь вспоминать. То есть пока надо жить, надо внедряться в эту жизнь, действовать, а вспоминать уже потом! А тут я приехал в квартиру родителей, вышел на балкон, а там стоит такой старый-старый шкаф, ему триста лет, наверное. И сверху на меня свалилась картонная коробка, где оказались мои детские записки — вот эти заброшенные, казалось бы, забытые навсегда тексты. И это меня торкнуло: это было как какой-то знак! Я начал читать, это все нахлынуло: какие-то воспоминания, какие-то детские мечты, мои представления о том, как сложится моя жизнь. И я решил, что все надо собрать и издать. А то мои стихи, например, постоянно терялись: в самолете на салфетке какой-то запишешь и потом не найдешь. То есть я никогда не чах, как Кощей, над златом вот этих моих стиходостижений! (Смеется.) И пришлось сесть, зарыться в свои записи, смотреть, что есть, что можно опубликовать... Это то, каким я был, и то, каким я стал. И еще неизвестно, каким я буду…
— Но это ваша первая книга?
— Да, это первый мой опыт. И эта книга посвящена моим родителям. В доме всегда все читали, а мама еще какие-то записки нам бесконечно с братом писала. Это и сочинения, и поздравления друзьям, и открытки, которые папа писал маме… То есть вот эта необходимость вкладывать чувства в слова была у нас всегда — я в такой атмосфере рос. Может быть, я бы и не хотел писать, но некуда было деваться! (Смеется.) Каждое слово в этой книге и каждый пробел - это все посвящено моим родителям. Мамы с нами уже нет, а папа стал первым, кто прочитал эту книгу (народному артисту России Эмилю Григорьевичу Вернику 96 лет. - Ред.). Он постоянно спрашивал про нее и ждал ее выхода.
С папой и братом
«ВСЮ ЖИЗНЬ СЕБЯ РАЗБРАСЫВАЮ»
— Вы часто улыбаетесь, рассказываете о чем-то с юмором. Всегда так относитесь к жизни — легко, с улыбкой?
— Нет, на самом деле я другой. Таким я только кажусь. Это сейчас я с вами общаюсь и много рассказываю, улыбаюсь, жестикулирую руками. А на самом деле я человек очень мрачный, сложный. И мой брат Вадим, например, об этом очень хорошо знает.
— Так какая у вас была задача, когда писали книгу? Показать себя таким, какой вы есть на самом деле?
— Да не было у меня никаких задач. Я не собираюсь себя никому предъявлять, демонстрировать, показывать. Давно уже понял, что не хочу быть добрым гостем в каждом доме, обласканным и любимым. Это невозможно, да и не нужно. Я такой, какой есть. Мне было интересно себя собрать. Я всю жизнь себя разбрасываю. И вот эта фраза «Время собирать камни» как раз сейчас для меня актуальна. Теперь, когда я собрал их, эти камни, могу опять разбрасывать. То есть эта книга была просто важна для меня самого.
— Но далеко не все известные люди готовы делиться сокровенным с широкой публикой.
— Да нет, открываться важно. Особенно для актеров. Мы вообще здесь для того, чтобы открываться. Но какая должна быть при этом степень откровенности, вот это сложно сказать. Нет же каких-то обозначений: на сколько процентов ты, например, это должен сделать… В дневниках есть записи, связанные с моими репетициями в театре, моими встречами на площадке, личными встречами — это записи, связанные с моей семьей, с моим сыном и его первыми школьными историями. Изначально я дал себе слово в дневниках не философствовать, а просто фиксировать жизнь, потому что она пролетает день за днем: из самолета — в поезд, из поезда — на автобус и так далее. Просто надо было зафиксировать куски своей жизни. Это ведь еще и мое объяснение в любви к родителям, детству, юности. А опубликовать захотелось, потому что это интересно. Там есть рассказы о том, как жили мы, как жили раньше мои родители. Например, о том, как мы в детстве ездили в военторг за продуктами. И это было сравнимо разве что с посещением Третьяковской галереи, потому что еще неизвестно, что тебя больше поразило: картины или эти продукты на прилавках на закрытой территории. Или, например, рассказ о том, как у нас появилась в семье первая машина — «жигули». Это был шок, потому что родители понимали, что могут приобрести только «запорожец» и будут еще лет десять или пятнадцать за него расплачиваться. Но папе на работе вдруг сказали: «Мы тут подумали: вы все-таки главный режиссер литературно-драматического вещания Всесоюзного радио и вам по статусу положены «жигули». Папа пришел домой белый — мама подумала, что все, его уволили! А он сказал: «Аня, «жигули»!» А это на полторы тысячи рублей было дороже! И я помню, как мы, маленькие, сидели и смотрели на родителей, а они думали, где найти денег: отказаться-то уже было неудобно, ведь была очередь, в которой стоял весь Советский Союз!
Сыну Грише уже 21
— Да, это воспоминания о времени. И таких историй, наверное, у вас много…
— Да. И вот вам еще одна. У меня папа ездил ставить радиопостановки по обмену в социалистические страны. Был он в Венгрии, ГДР, Югославии, вроде один раз в Чехословакии. И мы с братом всегда очень ждали его возвращения. Он привозил оттуда деньги — оставалась какая-то сдача небольшая, и он ее оставлял в надежде на то, что, если поедет еще раз, эти деньги могут ему пригодиться. Мама складывала все это в шкатулку. Я это нашел, когда родители уходили, доставал шкатулку, вынимал непонятные мне бумажки, раскладывал их, считал. И в тот момент мне казалось, что я владею всем миром! Потом выяснилось, что на все эти деньги можно было купить разве что поднос. (Смеется.)
«НЕ СОГЛАСЕН С МАШКОВЫМ»
— Игорь, а когда же вы написали свои первые стихи?
— В роддоме! (Смеется.) Когда родился сначала я, а потом Вадик (Вадим Верник - брат артиста, известный журналист. - Ред.). Я сложил первых два звука: «А-а!» - и это уже было рифмой… (Смеется.) А если серьезно, то первые стихи, совсем юношеские, написал, когда первый раз влюбился, но их читать, наверное, можно только мне...
— Что увлекательнее: писать тексты, стихи или играть на сцене?
— Вы сейчас хотите, чтобы я сказал: давайте ополовиньте меня или четвертуйте? Это все увлекательно. Я люблю свою профессию. Видимо, поэтому не успеваю жить. Володя Машков мне все время говорит: «Ты неправильно говоришь: жизнь — это и есть то, чем мы занимаемся!» А я ему отвечаю: «Мы сейчас с тобой сидим в этой комнате в театре, а там за окном люди ходят, общаются, что-то видят». Он начинает спорить со мной, он не согласен. Но у меня вот такое мнение, и я его пока не готов поменять…
Валерия Хващевская,
фото В. Тараканова
Источник: mirnov.ru